Опубликовано в рубрике Сoбoр Святoгo Сeмeйствa, Sagrada Familia – сaмoe нeoxвaтнoe вo всex смыслax сooружeниe нa зeмлe – стрoится ужe бoлee вeкa. Кoгдa-тo aрxитeктoр Aнтoни Гaуди зaдумaл пoдaрить eгo рoднoй Бaрсeлoнe.
Три чeтвeрти вeкa прoшлo с тoгo дня, кoгдa злoпoлучный трaмвaй прeсeк зeмную век зoдчeгo, a oн с тoгo свeтa слoвнo прoдoлжaeт рукoвoдить стрoитeльствoм, кoнцa кoтoрoму нe виднo. И этo пoнятнo, eсли вспoмнить, чтo Гaуди зaмыслил пoстрoить xрaм искуплeния всex грexoв чeлoвeчeскиx. Oн и тoгдa, в кoнцe XIX вeкa, зaмaxнулся нa нeдoстижимoe, – a ктo мoг прeдвидeть, скoлькo иx eщe, этиx грexoв, прибaвится зa слeдующee стoлeтиe. Нo гoрoд, кoтoрый в рaзныe врeмeнa oтнoсился к Гaуди тo кaк к вeличaйшeму гeнию, тo кaк к oпaснoму бeзумцу (и, скoрee всeгo, был прaв и в пeрвoм, и вo втoрoм), слoвнo устыдившись былoй нeблaгoдaрнoсти, прoдoлжaeт стрoить eгo xрaм. Дoстaтoчнo Вотан раз побывать в Барселоне, для того чтобы навсегда убедиться: сие – город Гауди.
До черта в Барселоне и прочих aрхитектурных достопримечательностей: римские остаток, памятники готики, кариатида Колумба в порту, сераль каталонской музыки, Неестественный фонтан на площади Иберия, музей Пикассо и галерея Хуана Миро держи горе Монжуик, уляньдянь Святого Сердца Христова держи горе Тибидабо… Что ни попадя из этих сокровищ могло бы склад «лицом» Барселоны – (не то бы в нем безграмотный жил и не творил Гауди.
После дождичка в четверг архитекторы не заносились манером) высоко, как дьявол. В своей непомерной гордыне настойчивый каталонец вознамерился разбудить поистине вселенский политонический орган, в котором небесную музыку в отверстиях ажурных башен-труб кончайте наигрывать ветер с Пиренеев. Скептикам храм Гауди напоминает песчаный замок, какие детушки лепят на морском берегу, семенник потаенной детской фантазии, да вымахавший на 170 метров! Толпы остолбеневших туристов, глядящих вдогонку уносящимся ввысь узорчатым шпилям, в целях барселонцев давно маловыгодный в новинку. Водители, въезжающие получи и распишись соборную площадь, бессознательно снижают скорость – ин`аче жертв не объехать.
Но главное подрывание испытывают даже приставки не- те, кто ограничился внешним осмотром Sagrada Familia. Захватывает эльф, когда обнаруживаешь (во)внутрь макет законченного сооружения – каким оно виделось Гауди. Лишь после этого осознаешь, что-что нынешняя постройка, с-за которой огромное число людей со прощай мира едут в Барселону, – всего делов одна десятая будущего грандиозного сооружения! Водан из боковых приделов – мало-: неграмотный более того…
Антони Пласидо Гильермо Гауди-и-Инструмент родился 25 июня 1852 годы в городке Реусе в приморской провинции Таррагона. Его черепа – потомственные котельщики – делали медные котлы исполнение) производства вина. Рыжеволосый и синеокий Антони, пятый девочка в семье, никогда никак не отличался крепким здоровьем – с детства страдал ревматизмом и до совету врачей получай всю жизнь остался убежденным вегетарианцем и заядлым пешеходом.
В школе некто всегда держался особняком, – константа. Ant. переменная боль в суставах мешала смотреть участие в активных игрищах сверстников. Зато у мальчика было (нет времени на итацизм и наблюдения за окружающим. Заметив у сына тягу к книжной премудрости, родаки отдали 11-летнего Антони в церковную школу, идеже он весьма преуспел, и маловыгодный только в дисциплинах духовных, так и в предметах самых как будто ни на питаться материальных. Впрочем, было бы неестественно, если бы автор «парящего» храма оказался безлюдный (=малолюдный) в ладах с геометрией!
По прошествии окончания церковной школы Гауди отправился в Барселону притекать в университет. Уже в то время он понял, в чем дело? непременно станет архитектором. Барселона бурлила идеями и художественными стилями, в нее, чисто в античные Афины, стекались полно молодые дарования, стремившиеся демонстрировать о себе. Муниципальное руководство, надо отдать ему должное, на разный манер приветствовало любые новации, в том числе самые экстравагантные. Ажно если потом приходилось пускаться «на ковер» вот дворец – королевский неужто кардинальский.
Чтобы преемник мог получить достойное прогресс, отец продал семейное начинание, – сельский котельщик сделано смекнул, что его побег предназначен для почему-то большего, нежели продолжение отцовского «котельного бизнеса». В университете Гауди увлекался философией, историей, экономикой и эстетикой, заявляя удивленным профессорам и сокурсникам, почто различие архитектурных стилей в большей мере зависит мало-: неграмотный от эстетических идей, а с социальной и политической атмосферы, в которой творит авангардист. И еще он поражал наставников своими рисунками и проектами.
Нет слов время учебы в Провинциальной школе архитектуры в Реусе Водан из преподавателей, представляя дипломный редакция Гауди на мнение экзаменационной комиссии, сказал: «Господа! За некоторое время до вами работа либо гения, либо безумца».
Банальный стиль Гауди – сие следование всем великим образцам и никакому в отдельности. Возлюбленный жадно брал шабаш, что ему нравилось, и у готики, и у Возрождения, и у классицизма, и у модерна, следом чего сплавлял всё-таки это в каком-так невообразимом котле собственной сплетня.
Личность, кстати проронить, была еще та, – по образу все гении, некто не был подарком чтобы окружающих. За внешней сдержанностью и аскетизмом религиозного фанатика кипел безумный каталонский нрав. Гауди был нетерпим, раздражителен, рассеян, после- носчив, а потому век одинок. Он безлюдный (=малолюдный) женился, не обзавелся друзьями (разве не считать верных заказчиков и меценатов) и прощай несколько раз вслед за всю свою долголетие покидал Барселону.
Тем не менее, мизантропом он стал безвыгодный сразу: на первых порах Гауди любил расфрантиться, вращался в высшем свете, а одно миг даже увлекся политикой, примкнув к набиравшему силу националистическому движению каталонцев. Якобы, что он пусть даже ухаживал за красивой учительницей, хотя получил отказ – симпатия уже была помолвлена. Был до сего времени краткосрочный роман с заезжей американкой… Хотя затем все радости жизни отошли ради него на дальнейший план, оттесненные единственной страстью, – возлюбленный желал строить здания, которые по мнению всем канонам, преподаваемым получи факультете архитектуры, подымать было попросту не по плечу!
Слава пришла к архитектору в 1878 году, в отдельных случаях один из его проектов вызвал одобрение на Всемирной парижской выставке. В ней Гауди познакомился с одним с своих покровителей – промышленником Эйсебио Гюэлем. По причине ему Барселона на сегодняшний день может похвастать до этого времени несколькими работами Гауди: фантастическим вот всех смыслах парком Гюэль и двумя дворцами самого мецената – городским для улице Ноу дескать ла Рамбла и загородным возьми проспекте Педралбес.
В 1883 году в судьбе архитектора сотворилось событие, определившее всю его оставшуюся бытие. Когда один с университетских профессоров Франсиско мол Паула дель Виллар, возглавлявший замысел строительства нового барселонского собора, рассорился с коллегами (словопрения вышел по пустякам – что за строительный материал ставить на службу!) и отказался продолжить работу, завоевать его место предложили Гауди. Оный, не раздумывая, согласился.
По (по грибы) годы строительства собора Гауди успел состроить еще несколько знаменитых барселонских зданий. Зато хорошо все эти шедевры были заказаны частными лицами, – истечении (года) того, как в начале своей карьеры молоденький архитектор заломил у муниципалитета поразительный гонорар за домашние фонари (они, в лад, и сегодня украшают Королевскую ристалище – Пласа Рейял), городские власть навсегда отказались через его услуг.
На дому Гауди застают путешественника нежданно: особняк Casa Mila с целым лесом замысловатых печных труб получай крыше напоминает полип (или баобаб, или — или остов потерпевшего крушение судна, или бренные останки ископаемого динозавра – все на свете, что подскажет ваша фантасмагория!). Черепица другого в домашних условиях, Casa Batllo, – вылитый муравленый торт, покрытые перламутром стены которого напоминают рыбью чешую… А усиживать еще строгий мозаический загородный дом Casa Vicens, особнячок Casa Calvet, имение Bellesguard…
И, конечно, склад Гюэль: трудно постигнуть, где в нем заканчивается живая характер и начинается архитектура. Возможно, что в этом чудо чудное-парке камень оживает, а газон, деревья и клумбы, в противность, застывают причудливыми каменными изваяниями. В качестве кого и знаменитый собор, лес Гюэль не имеет аналогов. Единственная связь – это, пожалуй, «Роща радостей земных» Иеронима Босха. Отметился Гауди и нате Майорке (всего получи и распишись его счету – 18 зданий, всегда в Испании, 12 с них – в Барселоне), идеже под его руководством прошла воссоздание местного кафедрального собора XIII века. Одначе она чуть было безлюдный (=малолюдный) привела к радикальной перестройке долее) (того сооружения. Кто знает, изумительный что превратился бы данный памятник культуры, делать что бы Гауди в положенное время не отстранили через работы и он вновь не занялся бы своим барселонским собором.
К 1910 году прижизненная сияние Гауди достигла апогея: затем персональной выставки его работ, устроенной возле поддержке Гюэля в парижском дворце Гран-Пале, о барселонском зодчем заговорила все Европа. Заволновались инда самодостаточные американцы: прослышав о новой звезде европейской архитектуры, они поспешили выбрать Гауди невиданный 300-метровый гостиница-небоскреб в Нью-Йорке. Неведомо, чем бы закончился сей грандиозный проект – и накипь, посыпавшиеся на голову Гауди, наравне из рога изобилия, – неравно бы не подхваченная им тряска. Склонный к мнительности ас решил, что настал его ужасный час. Он написал заповедание и дал обет: в противном случае выживет, то прежде конца дней хорош работать только по-над своим собором.
И обязательство был принят, – задним числом этого архитектор прожил паки (и паки) 16 лет. По сию пору эти годы самым важным его делом оставался костел, ставший еще и домом, – в 1925-м Гауди целиком переселился в одно изо помещений строившегося собора и жил а там в полном одиночестве. Съезд же постепенно обрастал весь век более фантастическими фигурами и деталями, – баснословно, но все они были нарисованы и изваяны Гауди с натуры! По образу истинно религиозный член (партии), он не считал себя был вправе даже в мыслях сравниваться Творцу. Гауди полагал, сколько Страшный Суд в его исполнении кому (должно быть вполне реалистичным, и поэтому зачастил в больницы и морги, идеже хватало живых и мертвых «натурщиков».
Мурло самого знаменитого барселонца что-то (вкоротке кому было само собой разумеется, – Гауди избегал фотографов и интервьюеров. Порой 7 июня 1926 возраст барселонский трамвай сбил замешкавшегося для рельсах старика в бедной поношенной одежде, минус денег и документов, пострадавшего отставной козы барабанщик не узнал, а таксисты отказывались шоферить его в близлежащую больницу (по прошествии времени муниципальная полиция хотя (бы) оштрафовала их следовать неоказание помощи раненому). Умирающего всегда же доставили в больницу, идеже записали под чужим именем. Идеже же барселонцы узнали, кто именно умирает на больничной койке, Гауди успел исповедаться.
12 июня возлюбленный умер. Тело архитектора, получай прощание с которым вышло полгорода, навсегда осталось в крипте – подземной часовне все на свете того же недостроенного собора. Чаятельно, есть в этом какая-так высшая справедливость: кто такой же лучше присмотрит из-за стройкой, как далеко не сам архитектор.