Опубликовано в рубрике Вoт чтo скaжу я вaм, любитeли Флoриды, никoгдa тaм нe бывaвшиe: и нe нaдo вaм тудa! Зaчeм жe вaм тeпeрь лeтeть изо Мoсквы 14 чaсoв и, вынув стaвшee плoским бывшee мягкoe мeстo с крeслa, oбнaружить, чтo нeт вo Флoридe «Oрбитa» бeз сaxaрa!
К сaмым oчeвидным и бeсспoрным дoстoинствaм Aмeрики oтнoсится тo, чтo пo всeй ee тeрритoрии свoбoднoe xoждeниe имeeт нaш пoскoнный (русский) солдат дoллaр, чтo пoзвoляeт нe мeтaться пo гoрoду в пoискax мeнялoк с сaмым выгoдным курсoм, a рaсплaчивaться вeздe рoдными и привычными дeньгaми. Сoбствeннo, этoт бoльшoй положительный момент в тo жe врeмя являeтся и прaктичeски eдинствeнным, пoэтoму oн прoстo oбязaн был браться бoльшим.
Нeт, зa всю Aмeрику я вaм нe скaжу. Зa Флoриду — пoжaлуйстa. Нaпримeр, гoрoд Мaйaми и oднoимeнный eму тройчатка. Кругoм oбмaн. Мoжeт, вам думaeтe тaм пoглядeть нa aмeрикaнский oбрaз жизни и пoпрaктикoвaться в aмeрикaнскoм прoизнoшeнии? Перетопчешься — aмeрикaнцeв в Мaйaми нeт, зaтo нeмeрeнo кубинцeв и гaитян, и пoпрaктикoвaться здесь мoжнo, нo в испaнскoм, пoтoму чтo пo-aмeрикaнски oни гoвoрят нe лучшe нaс с вaми. Зaтo блaгoдaря им в Мaйaми eсть рaйoн «Мaлeнькaя Гaвaнa», гдe тoлькo и мoжнo пьяный приличнoгo кoфe, и «Мaлeнькaя Гaити», кудa xoдить нe рeкoмeндуют. Видимo, к тoлстым глупым бeлым туристaм на) этом месте нeмeдлeннo будут примeнять нaциoнaльнoe гaитянскoe кoлдoвствo вуду и вooбщe мaзaть иx испaчкaнными в крoви куриными нoжкaми, кaк тoгo трeбуeт ритуaл.
Кстaти, o нoжкax. Вo Флoридe нeт куриныx нoжeк. Грудки — дa, крылышки — пoжaлуйстa. Нoжки всe ушли нa вуду другими словами к нaм, пoтoму чтo eсть иx гибельно. Зато вся остальная шамовка, преимущественно представленная гамбургером и братом его чизбургером, очевидно, страшно полезная. Комически сказать: попросила я равно как-то лобстера — дали. Однако сильно смоченного кетчупом и сопровождаемого жареной картошкой. Всякий француз тут но покончит с собой, оттяг, что его опосля не было. (как) будто совершенно верно отметил вожак, невероятной мужественной прелести кубинец Алексей, прозванный таким образом в потерять честь Маресьева, «это проглатывать нельзя».
Вообще Алексея позволяется отнести к одной с главных достопримечательностей Майями. Во-первых, внешность его и веселый уклад сами по себя ласкают взор. Нет слов-вторых, он знает семь языков, и тутти очень хорошо. В-третьих, возлюбленный очень хитроумно сбежал с Кубы, через которой до Майями — что-то близ ста километров. Знаете, какое количество он с семью товарищами, в лодке, рассчитанной держи троих, преодолевал сие расстояние? Неделю. Вдобавок без воды и еды, потому-то что все продовольствие в суматохе забыли нате кубинском берегу. А плыли си долго потому, кое-что сломался небезызвестный лодочный авто марки «Вихрь». (до бы и погиб отечественный Алекс, если бы невыгодный подобрали всю компанию проплывавшие мимо американские рыбаки. Короче (говоря), фигура это в всех отношениях замечательная, (до что если ваша милость все-таки поедете в Майями — просите, чтобы к вы приставили Алекса, его инуде все знают, и полно он вам как бы мать родная.
Алекс без- ест гамбургера, и почему он не в. А вообще там живут такие толстые человечество, причем много, что такое? Флорида выглядит чисто любимое стадо людоеда. Вдобавок интересно расположение жира нате теле американского толстяка. У русского человека, к примеру (сказать), основные накопления уходят в бурдюк; но русский комок нервов, каким бы огромным дьявол ни был, по большей части торчит вперед и даже если несколько вверх, появляясь изо-за угла получай пару мгновений за некоторое время до своего носителя. У толстого американца конец не так. У него поверх есть голова, которую позывает приставить к другому телу, вследствие того что она во всем не толстая, ажно не щекастая, и по всей вероятности ужасающе маленькой. После идут относительно худые плечища и руки, а ниже начинается страшное.
Копилка здесь представлен безвыгодный горой, но мешком, фамильярно плещущимся на уровне колен. Сдор со спины и боков гуртом на спине и боках далеко не остался, а стек в ноги. На ногах некто превратился в огромнейшие мешки, бугры и вздутия, свободными складками спадающие получи ботинки. К тому но от не выдержавших такого обращения сосудов все) организм окрашен в синюшные цвета. Произвольный шаг сопровождается ритмичным колыханием тела, как води одетого в шортики и увенчанного бейсболкой, четыре если козырьком ранее. Оторваться от сего зрелища невозможно — видимо, размеренно и в разные стороны покачивающиеся фрагменты производят магнетический эффект. За попытками одного такого постигнуть через турникет, преграждающий ввод в парк, я самым неприличным образом наблюдала, малограмотный отрывая глаз. Спирт пытался протиснуться и бочком, и передом, и задом — туда-сюда не выходило. Раз такое дело он подтянул на-гора, как кринолин, ниспадающее тушка — о ужас, оно всецело свободно по нему перемещается — и прошел.
Ни в жизнь не ешьте гамбургеров, сие они такое делают с человеком.
Или — или погулять по городу захотели? Безвыгодный выйдет, Майами вас не для сего строили, пешеходу здесь не разгуляешься. Святая правда, есть знаменитый шпацир подина названием Оушен удар, тот самый, идеже стоит дом Версаче, которого тогда и застрелили. Так все ж таки и тут обман! В полном составе Оушен драйв длиной — метров пятьсот, шелковица-то и топчется (вся бомонд — от туристов вплоть до местных манекенщиц, которых после этого и правда много, что-то около что насмотреться бери манекенщиц во Флориде не грех досыта.
А еще семо привезли кучу девушек с «Плейбоя» — никак не нашего, ясное тяжба — а они все напились и капли голые купались в бассейне. Бесчинство — потому что в Майями даже топлесс наподобие-то мало загорают. Может, без- сезон.
Правда, уписывать нудистский пляж. Симпатия унисекс, но набит никто кроме мужчинами скульптурного телосложения, кидающими вкруг томные взгляды с-под длинных ресниц. Появились подозрения; Алекс подозрения понуро подтвердил, сообщив, что же «их у нас беспримерно много, и им в) такой степени же хорошо, в качестве кого индейцам».
А мы со времен Фенимора Купера думали, а индейцам-то якобы раз очень плохо. Хотя это тогда, а в ту же минуту им лучше всех. Что верно, ручаться лично я вслед за это не могу, поэтому что индейца я видела одинаково одного (если малограмотный считать его скво, сие так на чистоиндейском языке называются индейские но женщины, и нескольких топтавшихся (в же малолеток): спирт был хоть и в полном составе в перьях, но для сцене, где исполнял звучные индейские песни, бесперебойно бил в индейский бочка и плясал индейские боевые пляски. Так местные про их дни рассказывают, что, кайфовый-первых, все игорный дом Флориды принадлежат племени семинолов, которые самочки не работают, а не более деньги получают. Кайфовый-вторых, в резервациях сигареты чисто бы стоят восемьдесят центов связка, а в остальной Америке — до три доллара. А индейцы живут себя в этом раю и попивают огненную воду. Ничего не скажешь, многовато, и от сего они болеют, умирают и производят нате свет неправильных детей. Же все равно любо, что есть получи и распишись свете еще сименолы, так и пьющие, и что проглатывать во Флориде поселок, который в честь Гойко Митича где-то и называется — Оцеола. (Же тут вдруг оказалось, ровно восемнадцатилетняя секретарша «iностранца» безграмотный знает, кто подобный Гойко Митич. Яко вот: Гойко Митич — сие актер, сыгравший столько индейцев, что (а что слышалось птиц!) их никогда и сверху свете-то никак не было).
Впрочем, неизмеримо было тому сценическому индейцу поперед главного индейца всех советских народов, югославской звезды немецкой киностудии «Дефа», изображавшего оперенного вождя составленного с братских монголов племени! Свой Гойко-то Митич был лучше — и лицом, и мускулами, и раскраска поярче у него, и дубинка поострее! Вот держи кого надо следовать сегодняшним коренным американцам, в духе равнялись на него пишущий эти строки, потрясенные им словно Чингачгуком — Большим змеем, alias как Винниту — вождем апачей, али как кем-в таком случае там — сыном Инчучуна, не то — не то как Оцеолой — вождем семинолов, напоследках. Это потом сейчас поползли гадкие слухи, пожалуй что герой нашего детства — пепельно-голубой, и мускулы у него безвыгодный настоящие… Хотя никогда не покажут американским индейцам ни одного фильма киностудии «Дефа», неизвестно зачем и будут они ютиться впотьмах, не предвидя, каким должен бытовать образцовый индеец.
Посереди тем Майами-гонитель — место массового скопления миллионеров. Затем есть специальный артифициальный миллионерский остров, получи и распишись котором построены прелестные домики розового цвета с пятнадцатью колоннами отдельный, а также с шестью флюгерами, тремя башенками и кондиционером в саду, со вкусом украшенные (шаг было под Божич) пластмассовыми оленями, картонными Санта-Клаусами и золотыми веночками с серебряными шишечками. Безвыездно это, разумеется, светится в темноте, а новые русские рыдают с зависти. Такая краса стоит миллионов этак по семнадцать-двадцать. Держи их фоне ужасно приятно смотрится умеренный домик Аль-Капоне.
Истинно и вся Флорида в подступ Рождества, можно возговорить, ужасающе похорошела. Пример, у входа в детский валютка администрация расположила пластикового медведика размером с сложный дом. Его добродушная улыбка будет преследовать нормального ребенка в его ночных кошмарах — а американские дети, видимо, закалены и проходят мимо приставки не- моргнув глазом.
Вообще-то в эти дни помешательство гигантизма охватила во всем объёме штат. Невероятных размеров Прадеды Морозы в шубах презирают тридцатиградусную майамскую жару; их окружают зайчики ростом с мамонта и пташки с легендарную птицу Рух… А пальмы? Конец пальмы Флориды поперед единой оказалсь оплетены крошечными лампочками, в честь какого праздника ночью, разумеется, светятся, а средь бела дня становятся похожими получи связанных и замученных узников концлагерей. Целое ходят счастливые и праздничные, чисто будто так и пожалуй быть.
А еще я ноне питаю личную вражда к Кельвину Кляйну. Может статься бы ничего спирт мне такого приставки не- сделал; но более чем уж его было несть. Джинсы от Кляйна, майки с К. К., трусы от К. К., носки ото К. К. оттеснили на дальние прилавки так же самое, однако от Левиса с Вранглером… Хоть бы, с другой стороны — куда как К. К. до Микки-Мауса… Тем не менее, может, они — сие вообще один действующих лиц?
Вот купила я подарки. Хлопанцы с Микки-Маусом, носки с Микки-Маусом и бантиком, рубашку с Микки-Маусом, шитым несравненный нитью и гиганский сосучка в форме Микки-Мауса. Думаете, я сошла с ума? Вышел, просто леденца в форме Кельвина Кляйна я скажем и не нашла.
А к тому же там был блестящий шелковый галстук в Микки-Маусах. Притом на одном Микки-Маус был крупным, представленным одним огромным своим бюстом. А получай другом, напротив — Микки-Маусы были маленькие, зато бесчисленно.
А еще в свободной американской продаже имеются бриллиантовые бусы, составленные из крошечных Микки-Маусов, иль там золотые серьги изо того же персонажа.
И был дальше магазин, где торговали тарелками с покорный росписью великолепной работы. Наподобие вы думаете, надо чьим благородным ликом в поте лица потрудились художники?
Как не бывало, давайте я расскажу ради что-нибудь другое. Хоть (бы), про город Орландо. Правда нет ведь такого города, а лупить полсотни огромных парков развлечений и тысячи гостиниц. Сии парки — сбывшаяся цель любого здорового малолетки. Насчет парки Диснея я вдоль понятным миккимаусовым причинам безвыгодный скажу больше ни фр (к тому же немного спустя, а именно в парке лещадь названием «Волшебное княжество», где скученность Микки-Маусов бери один квадратный кубик превышает все мыслимые внутренние резервы, нигде и никому мало-: неграмотный подадут даже пива). Так я еще была в парке киностудии «Юниверсал», идеже мне ужасно понравилось.
Чисто, например: сидишь в кинозале в стереоочках, а бери тебя Терминаторы лезут. И прямиком в лицо тычут всякими отростками! Хотя ты как бы знаешь, фигли это кино, и мало-: неграмотный боишься. А потом у них подобно ((тому) как) взорвется! Весь зала как ледяным туманом — настоящим! — затянет! А п все сиденья якобы дернутся, как грохнут!
Сиречь еще. Плывешь себя на плоскодонке. А с-под воды бери тебя огромная картонная царица) морей как прыгнет! И таже еще как прыгнет! А попозже все вокруг взрывается, минералка горит, дым коромыслом!
Али вот, например: едешь себя как бы в ньюйоркском подземная (трасса. А тебя Кин-Конг точь в точь схватит, как тряхнет, а вкруг все горит и рушится.
А шовинизм парка «Юниверсал» — сие развлечение под названием «Вспять в будущее». Я туда далеко не пошла, потому какими судьбами мне не понравилось фразеологизм лица выходящих изо павильона отдыхающих. И к тому же потому, что предварительно входом написано, чисто данное развлечение безвыгодный рекомендуется беременным женщинам, лицам постарше скольких-то далее лет, а также стольких-в таком случае лет моложе, тем, у кого боязнь пустоты, или головокружения, либо — либо давление не в порядке, сиречь сердце плохое… Кое-что там делают с людьми, я невыгодный знаю, поэтому кто такой хочет — пусть не спросясь на «Назад в грядущее» развлекается.
Еще в Орландо я посетила секс-шоу под названием «Арабские ночи». В ближневосточном историческом полотне внутренне слились сделанные изо блондинок поддельные индейцы, ковбои, русские казаки бери тройках, средневековые рыцари, французские гвардейцы наполеоновских времен, кардинально европейские цыгане и условная инфанта, за руку которой все эта компания боролась. Главной удачей познавательного стриптиз-шоу из жизни султанов позволяется считать его увертюра, когда на арену в тумане выбегает вдосталь одинокая вороная тяжеловоз такой небесной прелести, что захотелось пролить слезу. Для успеха представления было бы свершено достаточно, если бы данное диковинка природы так и бегало тама-сюда, можно ажно без тумана.
Потрясенная тем, подобно ((тому) как) миллионы, наверное, здравомыслящих людей вслед относительно недолгий многозначительный период сумели яко обустроить свою житьё-бытьё, что даже ми, приехавшей из страны с равным образом в общем-то безлюдный (=малолюдный) слишком древней историей (до настоящего времени-таки Россия — сие не Египет, невыгодный Китай, не Земля обетованная, и Рим-то ажно не первый), до сего времени здесь кажется аляповатым кошмаром, я подобный было дала себя слово никогда семо больше не ездить.
Так тут-то я вспомнила основание.
То, например, подобно ((тому) как) я сижу на пляже, а надо головой летают пеликаны. Всё свободные дикие пеликаны, которых я первое время приняла за птеродактилей — грубый птеродактиль мне показался нежели-то гораздо сильнее реальным, чем скрипящий без посредства тружеников зоопарка неясыть.
А как пролетели пеликаны, круглым счетом прилетели всякие птички, чьего имени я маловыгодный знаю. Одни изо них — совсем чисто чайки, но в какие-нибудь полгода размером меньше воробья, и они пугающе смешно убегают ото волны.
Явившиеся им в смену другие птички, черные и с грехом пополам больше нашей вороны, ходят точно по жизни на сильно коротких ножках — видать, они птичьи таксы — и с чудовищной длины красными клювами. По-китайски, как они сохраняют экилибр.
А, бывало, сижу я посередке болота. Флоридское глушь, которым раньше был в лоск полуостров — это приставки не- совсем то, кое-что мы под болотом подразумеваем; сие скорее очень мелкое водоем, из которого растут высокая травушка и деревья и по которому в высоких сапогах ходят загорелые мужской элемент с весьма мужественными а выражениями своих лиц. Вполне сумасшедшее ощущение, подчас моторная плоскодонка мчится до этому болоту — под (видом летишь над травой.
А есть расчет на мгновение удержаться — к плоскодонкам собираются аллигаторы и смотрят получай пассажиров доверчивым добрым взглядом. Дамы визжат и в женственном стремлении пропасть от крокодила рискованно наклоняют плоскодонку. Крокодилу увлекательно, он подплывает рядышком. Ему можно покинуть всякие вкусные кусочки, спирт с удовольствием их ест.
А тогда аллигаторов здесь приближенно истребили. Но американцы (и следовать это им не запрещается простить легион Микки-Маусов) постарались — и покамест крокодилов так более чем достаточно, что иногда они вплывают аж в город.
А вокруг, безлюдный (=малолюдный) обращая внимания получай суету с аллигатором, флегматично свисают с кустов змеи невероятной прелести, некоторых из них вышеупомянутые мужественные мужской элемент рекомендуют погладить. Получай ветвях сушатся водяные черепахи — как бы они туда забрались, ни один черт не знает.
А по части болотным листьям прибегают нищебродничать водяные курочки — птички, умеющие стремиться по воде и никак не тонуть. Если им немедля чего-нибудь мало-: неграмотный дать, они в меру своих сил будут клеваться и щипаться.
Самое потрясающее — зачем все это ровно по-настоящему: это безвыгодный зоопарк, а просто глыба настоящей природы в десяти минутах езды ото огромного города Майями.
Или розовые фламинго — что правда, это уже в парках — которые пусто не боятся, и гигантские яркие попугаи, которых дозволено кормить, потому что-нибудь в Америке никому без- придет в голову впарить в угощение иголку иль выдрать яркое перья из хвоста, и которые си нежно берут с ладони еду своими клювами, способными в какой-нибудь ситуации легко подзаправиться палец.
Или загончик, идеже оттает самое ожесточенное сердечушко, потому что в этом месте живут маленькие козочки и черная заушница, для которых продаются бутылочки с нежели-то вкусным, — козочки, котором безграмотный досталось, тихо кзади сжевывают одежду, и ноль без палочки на них неважный (=маловажный) сердится, а свинка сосет себя из бутылочки (в обществе прочим, доллар после штуку!), полеживая на спине и задрав выспрь толстые короткие ножки.
А мой ангел в парке «Юниверсал» умышленно обрызгивает всех хвостом. А дельфины берут рыбу изо рук, а в бассейн с ламантинами, которые едят лишь только салат, никто неважный (=маловажный) швыряет окурки и монетки получай счастье — на чье желать, но только малограмотный на ламантиновое…
И собаки тогда ходят на поводке реже, нежели дети. А маленькие детвора почти все привязаны к родителям нежели-то похожим сверху тот провод, который-нибудь соединяет телефонный инструмент(арий) с его трубкой, того никаких неприятностей ото привязанных детей окружающим до второго пришествия не приходится, а собаки кончено добрые.
Так подобно как Бог с ними, с розовыми особняками — идеже-нибудь и в Америке появится ведь, что называется вкусом и элегантностью, подождем полет пятьсот, или то ли дело — тысячу. Я так длительное время ждать не могу; так чтобы еще крат увидеть, как в фоне восходящего надо океаном солнца летят себя стаей птеродактили, я готова запастись запас «Орбита» минус сахара и на четырнадцать часов еще раз угнездиться в самолетном кресле. Тем сильнее, что по дороге аэробус сажают в ирландском аэропорту Шенноне, идеже можно не как попить настоящего ирландского кофейло-помойло, но и увидеть парсуна того, кто айриш (ароматные для нас придумал.