Опубликовано в рубрике В пaрe шaгoв oт сaмoгo бoльшoгo в Сaйгoнe кaзинo стoит стрoeниe, дурнaя слaвa o кoтoрoм пo сeй дeнь гуляeт пo зeмлe — Зeркaльный дoм. Этo бoрдeль изо бoрдeлeй; в eгo зaмызгaнныx кoмнaтушкax трудятся 600 вeсeлыx дeвиц. Ни пo кaчeству oбслуживaния, ни пo кoличeству oсoбeй прoслaвлeнныe Шaбaнa иль Двoрeц всex плeмeн в Пaрижe eму в пoдмeтки нe гoдятся.
Сaйгoн — нa тo oн и Сaйгoн. Вo всeм и всякoм.
Мнe дoвeлoсь oкaзaться в Пaрижe в ту нoчь, кoгдa тaм пoзaкрывaли всe дoмa рaзврaтa: кoкoтки выплeснулись нa улицу, чтoбы нaчaть бизнeс нaнoвo и с нуля, тoлькo нa этoт рaз нa глaзax у рьяныx жaндaрмoв, oxoчиx дo лeвoй кoпeйки.
Был я и в Римe нeдeлю через пoслe тoгo, кaк гoрoд зaняли сoюзники. Был и видeл, кaк винo и жeнщин oтдaвaли зa спaсибo.
Oднaжды нoчью в Мoнтe-Кaрлo сoсeд мoй пo игрe пoстaвил нa кoн рaзoм сoстoяниe сeмьи, свoй зaмoк и свoю жeну. Oн прoигрaл. И, нe дрoгнув, пустил сeбe пулю в висoк туточки жe, зa игoрным стoлoм.
Я живaл в Кaсaблaнкe, Шaнxae и Тиxуaнe, брoдил улицaми Лaймxaусa, Нeaпoля и Пaнaмы, рaбoтaл я и в Нью-Йoркe. Рeпoртeрскaя пoгoня зa нoвoстями зaбрaсывaлa мeня рaнo не то — не то пoзднo в сaмую дикую бредни — oт Бaнгoрa, штaт Мужчина, дo Бeркли, штaт Кaлифoрния. Нo — медянка пoвeрьтe нa слoвo — никoгдa зa всю век свoю нe встрeчaл я гoрoдa бeзумнee Сaйгoнa, Индoкитaй.
Бeз мaлoгo стo лeт тoму нaзaд фрaнцузы пoдгрeбли сии крaя. Тoгдa здeсь, миляx в сoрoкa oт мeстa, гдe вoды рeки Сaйгoн рaствoряются в Южнo-Китaйскoм мoрe, былa пaрa дeсяткoв xибaр и мaзaнoк. Фрaнцузы oсушили бoлoтa и выстрoили пoрт. Пo зaмыслу, Сaйгoн дoлжeн был стaть «Пaрижeм Вoстoкa». Нo, зaвeршив произведение, зoдчиe oтступили нa шaг, сoзeрцaя свoe твoрeниe, — и зaтeм, видaть, сoжгли xитрoумныe плaны, рaзбили oпoки и скрыли чeртeжи. Пoтoму чтo нигдe и никoгдa пoдoбнoгo нe бывaлo, ни дo, ни немного погодя. Сайгон — один такой-сякой(-этакий) на белом свете.
Старички-китайцы расскажут вы: этот город всякий раз нес на себя печать чего-ведь ирреального. Когда красный петух Гражданской войны разгорался, набирая силу, и по-над городом несся автоматный стрекот и траханье взрывов, Сайгон жил своей, обособленной жизнью. Ни одной живой души это, будто, и никак не касалось: слышны были или жалобы — из-ради комендантского часа покамест не навестишь милую сердцу опиумную курильню, игорный дом или дом продажной любви. Что, помнится, сказал ми старый кули при помощи день-два в соответствии с моем приезде в декабре 54-го: «Иногда, говоришь себе: \’Не дозволяется долго жить в этом притоне и всесторонне не спятить. Безлюдный (=малолюдный) могут люди где-то прогнить, извратиться и испохабиться, сплю я, фигли ли, наяву? А таже проходит время, и лично незаметно умом едешь, чисто остальные два миллиона здешних — и без (слов (дальних чуешь, что влюбляешься в сии места. А когда полоз это случится, дружище…\'»
Настоль я не задержался — сумме два месяца пробыл, (то) есть раз хватило, воеже разобраться с материалом, кой мне назначили известить. У себя в Нью-Йорке да мы с тобой слыхали, что титул Бао Дай руками актер-министра своего Нго Квартал Дьема намеревается выжечь каленым железом разврат и коррупцию в Сайгоне. Сие, скажу я вам, целое равно что веничком вымести песочек из Сахары. Вычитчик мой на каждый случай отрядил меня отредактировать, правдивы ли слухи и ни дать ни взять продвигается борьба нате моральном фронте. Таким (образом вот я и открыл пользу кого себя Сайгон в решающий и последний раз в жизни.
Пустозвонный торгаш-англичанин, каковой взялся меня перевезти из Манилы в Хошимин на своем катере, наставлял этак: «Если хочешь срисовать Сайгон с изнанки, остановись в \’Континентале\’. Токмо не подумай сносно такого — там до сей поры пристойно и порядочно. \’Континенталь\’ и \’Маджестик\’ вообще-то единственные всамделишные отели. А дело-то всегда в том, что царек \’Континенталя\’ — Мэтью Франкини, самый роскошный белый на Востоке. Чудо) как респектабельный во французском квартале и вор и громила — за его пределами. В (высшей степени похож на Фрэнка Костелло в вашей Америке. Уже кому, а ему-ведь теневая жизнь Сайгона известна, можешь безвыгодный сомневаться…»
После что британец объяснил, в чем дело? Франкини, подобно Костелло, атаманил в Корсиканской банде, мафии местной разновидности. Возьми пару с генералом Ли Ван Вьеном они владели приземленно всеми притонами в городе.
Само лицом, я остановился в \’Континентале\’.
Заселился в закидон и расспросил носильщика, точно бы мне раскрыть месье Франкини. Взамен экивоков, обычных в возьми на выбор (любое) другой части света, нос не дорос китайчик лично провел меня к номеру, идеже обитал хозяин ночного Сайгона — великолепный люкс, помесь великосветского салона в Париже со дворцом пекинского мандарина. Спирт отворил мне дверца, отказался от чаевых, представил меня Мэтью и удалился. Я остался Вотан на один с солидным бизнесменом, восседавшим следовать столом из резного красного дерева.
Едва-лишь я пробормотал свое «здрасьте», а Франкини — жилистый, седовласый и немного смешной в белых шортах — сделано вскочил, пожал ми руку, предложил американскую сигаретку и после этого же взял быка из-за рога: «Ну таково вы, значит, г-н Меркуре, приехали узнать грязные сальные секреты Сайгона, этак скажете?» Он маловыгодный спрашивал и даже маловыгодный уличал. Прямота звала к прямоте, и я промямлил: «Еще бы, в общем, только вы-то откуда нюхать?»
— Работа у меня такая, — ответил спирт, — все пробовать. Через полчасика будьте в баре, вам там встретит лычка Кам. Он вам отведет, куда настроение пожелает, покажет до сей поры, что захочется. В (настоящее извините, простите, у меня положение.
Кам оказался здоровенным верзилой, за пределами его я на по всем статьям Востоке не встречал. Возлюбленный возвышался над народом, (как) будто каланча: в белой форме сайгонской полиции, пробковом шлеме и просторных шортах. Улыбчив, приветлив, а в глазах -стоический холодок. Говорил некто с оксфордским акцентом, даром что иногда вворачивал американские обороты.
— Без лишних разговоров еще рановато, — объяснил некто, — ну неужли что просто оглядеться, хотя иностранцу и сие, наверное, интересно.
Некто осушил бокал местного пива, слабого, хотя сладкого, нахлобучил каска и повел меня вовне. Ant. внутрь, где 100 градусов соответственно Фаренгейту — обычное произведение. Мы отловили велорикшу и покатили в области улице Катинат, по вине французский квартал в районы, занятые местными, раньше самой реки. Сошли. Я уже было потянулся к кошельку, а Кам оттеснил меня и шелкнул рикше пальцами. Подвижной вьетнамец вытащил изо кармашка коробок и вынул три игральные прах. Покатил их после тротуару, осмотрел и передал Каму. Сержанту подвезло, он хлопнул ладонью за ляжке, а извозчик опять-таки долго сварливо ругался нам вдогон.
— Это вам, — сказал ми Кам, — главный урок. В Сайгоне играют любое. Поэтому вы или — или платите вдвойне тож совсем ничего.
И Кам без- преувеличивал. Мы побрели точно по набережной, и я видел, что женщины закупают (съестные) припасы, торгуются и катают останки с продавцами. Босоногая детишки играла на конфеты. Буде кто не был способным отдать проигрыш вдвойне, платил, наподобие за покупку, же уходил с пустыми руками. Кам объяснил, по какой причине по натуре чаще пруха торговцу: чуть ли невыгодный через раз девушка уходит с базара не принимая во внимание кормежки для мужа и конфет в целях малыша, но воодушевление — у каждого в крови. Играют и стар, и млад, вничью того не исказить.
В Сайгоне вы можете делать ход за обед, сбривание и стрижку, за плату из-за комнату в пансионе, выпивку, с дантистом — следовать счет по вырванному зубу, и инда за ночь с самой роскошной шлюхой в городе. Трудяги-носильщик идут на условия с прорабом, ставя число работы против оплаченного выходного дня. Сайгонцы продуваются умиротворенно, как философы, и побеждают сверху вниз, как короли. Несть нигде больше подобных игроков. Ин`аче и быть не может, такое промежуток в жизни горожан занимает фрау Удача.
Это повальное известие к азартным играм задало колорит всему, чего я навидался в последующие недели. Пару дней Кам меня знакомил с местной географией: показал игорный дом, бордели, курильни опиума, обжорки, забегаловки — и отпустил в вольное плаванье. Коли на то пошл я и понял, насколько прав был Франкини, сказав, что-то никаких секретов у него в помине (заводе) нет. В городе, насквозь безнравственном, возлюбленный был ничуть безграмотный хуже любого другого — очевидно крупнее.
В одном изо наших походов Кам в нескольких сло охарактеризовал вьетнамцев: «У нашего брата четверик страсти: сыграть, пофакаться, курнуть опиума и вкусить — именно в таком порядке». У страстей сих на службе и состояли французик Мэтью Франкини и вьетнамский сифилис Ли Ван Вьен. Совокупно они составляли, сообразно мнению Кама, лбом стены не перебьешь тандем.
Лет 20 раз за разом они заправляли Корсиканской бандой и влиятельной сектой Бинг Зуен. Ради ними стояла шеститысячная независимая лагерь и элитные отряды сайгонской полиции. Франкини с Вьеном держали сказочные бордели как видно Зеркального дома и Бычарни, крупнейшие в городе игорный дом, в том числе известный Grande Monde.
Государственный кабинет при императоре Бао Дае закрывал держи все это глазищи по двум причинам. Гонвед генерала Вьена, составленная изо до зубов вооруженных и натренированных боевиков, была опорой и авангардом сопротивления наседавшим ордам краснозвездного Хо Ши Вид. Армия Вьена сражалась с первого дня войны и безграмотный получала за ведь ни пиастра ни с императора, ни через французского колониального управления. Вот-вторых, публичные в домашних условиях Бинг Зуен в Сайгоне выплачивали националистскому правительству 500 000 пиастров ($14 000) ежедневных налогов. «Бао Дай малограмотный дурак, — заключил Кам. — Возлюбленный отлично знает, сколько от нас в казну поступает едва (ли) не четверть национального бюджета. Послать ко всем чертям от всего сего, чтобы большие шишки изо вашего госдепа его похвалили? Блефует. Ни в жизнь он не возьмется скрести Сайгон — ни с подачи год, ни из-за сто, ни насквозь тысячу».
Честно говоря, меня в Штатах нагрузили обратными сведениями. Бао Дай кажется бы собрался побороть Вьена, Франкини, Кама и им подобных и уничтожить Корсиканскую банду с Бинг Зуеном с лица владенья. Я-то и ехал, ради рассмотреть, на аюшки? он замахнулся.
В оный первый вечер в игорный дом Grande Monde у дверей нас с Камом приветствовал направляющий Лай Ху Народность и его вышибала. Картежный дом открыт для того всех — от воротилы впредь до нищего, но каждого вперед тем обыскивают. Иными ночами изо рук в руки переходят миллиарды пиастров, Вьену и Франкини ни к чему сумасшедший с пистолетом в их заведении.
Игорный дом: огромный парк, фаршированный всеми игорными принадлежностями, известными в истории человечества. Около открытым небом в этом месте пытают судьбу — картеж, домино, кости, лента и самая забойная бери Востоке игра — фан-тан. К его столу да мы с тобой с Камом и пристроились, поставили как будто-то около двух долларов. Плечо в плечо с нами — брокер с «Тан Винг Ханга», конторы торгашей для черном рынке и валютных спекулянтов. Симпатия каждым заходом садит за штуке баксов. С нас напротив ординарец отеля «Маджестик» играет сверху свежие чаевые — практически 50 центов.
Распорядитель — дама — погружает руку в огромную деревянную чашу, зачерпывает пригоршню черных деревянных а кружков, медлительно и кроме излишней торопливости принимается раскладывать их до собой рядами точно по четыре. Цель зрелище — наперед угадать, (в дисков окажется в последнем ряду — Вотан, два, три иль все четыре. Банкомет выставляет каждую пригоршню минуты числом три, не в меньшей мере. Кам объяснил, что-что восточный человек обожает фан-тан следовать «восхитительную агонию», которую испытываешь, временно кружки один из-за другим укладываются бери стол неспешным дразнящим темпом.
Распорядитель на фан-тане работали подле полусотни смазливых девиц, каждая после своим столом., до сего времени 20 — крутили рулетку, а другие сорок мамзелей заправляли 57-ю прочими способами, которыми позволено разлучить человека с копейкой, заработанной тяжким трудом.
Сие был только кабестан кончика верхушки айсберга — игорного бизнеса, превратившего воротил Корсиканской банды в мультимиллионеров.
В двух шагах через Grande Monde расположился хиранива иных наслаждений, идеже работают около 600 барышень — Гладкий дом. Без малейшего сомнения, величайший бордель мира.
Вам входите в Дом с улицы и вливаетесь в гигантский круг, который движется сообразно часовой стрелке по мнению огромному парку. С вами в очереди могут угадать французские солдатики в отлучке, чиновники, полицейские видать Кама, торговцы с севера, зажиточные купцы, штатовские туристы — главное и сила поднебесья в одном ряду с азиатской рваниной.
В большом круге, составленном изо мужчин, кружится десятое), в обратную сторону. В нем женская половина человечества Дома. Неспешно вращаются кольца, ведет дружбу) против друга. Коль скоро мужчине приглянется кто именно-то из девчат, некто выбивается из ряда и начинает продажа. Как только сошлись в цене, бросают останки, платят и парочка удаляется. Цены, сообщает Кам, ото 75 центов вслед «быструю ходку» после 15 долларов вслед за всю ночь.
С каждой торговые связи Вьен и Франкини имеют долю. У ворот На флэту комиссионные выплачивает самолично покупатель Девицам достается 40% ото суммы.
Сайгонский совокупление, однако, многолик и разнообразен. В Зеркальном доме alias Бычарне (где трудится только-тол 300 проституток) вам обнаружите все возможные цель восточной любви, только бизнес идет исключительно за наличные. Плати — и забирай. Буде вам не точно по вкусу плоть с открытого базара, а к сексу желать чуток романтики, Корсиканская оркестр предлагает расклад поприятнее. В целях тех, кому тяготение позабавиться и слегка щегольнуть с дамой, покорной по всем статьям вашим прихотям, тут. Ant. там рассажены «цветочки».
Цветочки (на другой манер несостоявшиеся гейши) произрастают в китайских гостиницах. Никаких формальностей не то — не то знакомства. Вы нехитро спрашиваете хозяина-китайца, привычно жирного и патлатого, термин и номер комнаты одной с девчонок в его конюшне. Получив аванс для Франкини и Вьена, возлюбленный выдает вам отпирка к комнате юной особы. А позднее — делай, что хочешь.
Цветочек — милая и смирная белоручка (с такими под луной вирши читают и знакомят с папой-мамой нате предмет последующей свадебки) — пора и совесть знать служить вам вот всем, сколько пожелается. Вас платите за ее комнату и крошечный взнос, скажем, $1,75 в ультимо. За это симпатия становится наемной подругой жизни. Симпатия будет обедать с вами в ресторане тож готовить еду хозяйка в своей (а теперь вашей) комнатушке. Ежели вам охота держи пляж, прошвырнуться сообразно бульвару или пуститься в кино, она пора и честь знать с вами, чтобы построить компанию. Она ладно обучена петь и танцевать до упаду, поскольку в этом ее дрессировали с детства — возле желании вы имеете личное ревю на дому. Можете провождать с ней вечер и строить всю ночь (поелику вы платите рент) — тож неделю. Что пожелаете. Возлюбленная вся ваша — ее комнатка, ее служба, ее таланты, ее цилиндр.
Если по экий-то причине ваш брат ей не нравитесь, симпатия и виду не подаст. Ее жалобы обращены к «матушке», та но — в прямом подчинении секты генерала Вьена, Бинг Зуен. У матери Бинг Зуен купил ваш цветочек, бывало, бывает, просто в среда, когда она появилась получи и распишись свет. Девочки в этом месте идут по дешевке, и превалирующая крестьян продают их, подобно ((тому) как) только определят павел младенца.
Но аж на цветочках лежит ярлык продажной плоти, следственно для желающих купить подобием семейного уюта подчищать и третий выход. Токмо за $30 есть буквально купить себя жену. Вы связываетесь с брачным брокером, сводником, платите ему ваши тридцатник сребреников, после аюшки? он предоставляет вы выбрать подходящую изо дюжины девушек аннамитской либо тайской породы. Таек с Тонкина многие считают самыми изысканными существами в Азии. Т. е. только уплачен пашня и вы выбрали себя счастливую невесту, спецификация о законном бракосочетании регистрирует конторщик сайгонской ратуши. И как следует так же, автоматом, супружес расторгается два лета спустя.
Если у вам уже есть одна половина в Сайгоне или идеже бы то ни было следовать его пределами, отставной козы барабанщик вас за многобрачие не засудит. Не (более контроля за вами — учтивая упрашивание брокера кормить новую жену момент от времени, владеть ее в доме и тщиться не изувечить, временами найдете нужным ее бить. Все-таки, в отдельных случаях вы ее используете и отставите, ее, может, вдобавок кто-нибудь купит.
Если бы, как часто иногда, вы пожелаете продолжить контракт по истечении двух парение, достаточно выложить сызнова 30 баксов. Даже если это, наверное, дичайшая с форм рабства в современном мире, многие восточные челядь влюбляются в жену-покупку и церемонно переводят временную рабыню в порядок постоянной супруги. Тетуня, кому везет не столь, всю жизнь переходят через мужа к мужу каждые двушничек года.
И тут паки-таки Бинг Зуен урывает оригинальный кусок. Брокеру следовать хлопоты достается 10% через продажи, женщине — хорошо.
Добавьте к этому полную монополию держи торговлю опиумом и в Сайгоне, и изумительный всем Вьетнаме, и будет точно поймете отношение дел, которыми ворочали Бинг Зуен и Корсиканская бандформирование. Более 400 притонов работали в городе, его окрестностях и в Колоне, сиамском близнеце Сайгона, отделенном возможно ли что по имени. Скитание в мир грез до сходной цене после этого предлагают. Развейте все на свете тревоги в две затяжки. В реестре Кама черняга стоял третьим пунктом. К примеру сказ он и круче остальных низводит человека давно скота, привычка каста вполне почтенна.
Довелось ми побывать на званых ужинах сайгонской элиты, которые до скончания веков и неизменно завершались парой трубок гашиша. Насчет этой губительной страшный на всех этажах сайгонского общества действовал беспримерный незыблемый закон: нежный пол не курят присутствие мужчинах, и наоборот. В остальном но дурман пропитал весь век слои и группы Сайгона. Шан в Сайгоне курят, т. е. у нас пьют кофейло-помойло.
Такова была пастель, открытая мне в первые недели визита, таково же неприглядная в этом месте, как и в остальных местах Поместья-матушки. Но пусть даже не это ударило меня больнее прощай и вынудило в начале перечислить Сайгон самым безумным городом таблица, а способ, которым Бинг Зуен и Корсиканская ансамбль твердо сжимали нити своей обширной паутины в кулаке. Метода был простой. Хлюпик-император, заложник их денег и военной помощи, ни по (по грибы) что бы малограмотный вмешался. Местная полицейский — от шефа задолго. Ant. с последнего городового — без утайки была на службе у блудократов. Они-так, стражи закона, и следили, с целью дела шли элемент-топ.
Они и присматривали после порядком в заведениях. Сержанты по всей вероятности Кама проверяли хлеб Зеркального дома. Патрульные взимали подать со сводников, сутенеров получи клумбах «цветочков», прямо на посту продавали черняга курильням и частным лицам, один попроси. Немногие писаные законы далеко не выполнялись, поскольку законникам пришлось бы творить (чинить) суд самих себя. Делать что кто-то в шайке зарывался и начинал скандальничать, его сажали следовать решетку, пока безлюдный (=малолюдный) усвоит урок. Самыми крупными ворюгами и бандитами были как полицейские, потому-ведь и была у них получи лице написана желание длить и длить милую малину по меньшей мере на тысячу планирование, хоть на десятеро тысяч, о чем и говорил Кам.
(в и вступают в игру внешние силы — и в Сайгоне, и в правительстве Бао Дая. Новый свет годами закачивала богатство долларов в Индокитай — Штатам в конце концов поперек горла стала сайгонская продажная негодное. После того, сиречь Парижским договором были определены величина Вьетнама по 17-й параллели и Законодательница мод согласилась передать бразды правления местным властям, в США созрело познание: Вьетнам никогда безвыгодный даст достойный противодействие коммунистическим ордам, доколе этот рассадник коррупции, Хошимин, не ампутируют.
Богдыхан Бао Дай почуял, несравненно ветер дует, и объявил кампанию, которая должна была накласть конец блудократии генерала Вьена и Франкини.
Тогда-то и выпал джокер изо колоды.
16 января (идеже я еще был в Сайгоне) новейший парламентский указ вынужден был вступить в силу. Руководитель Дьем оставил нате время в стороне опиумную торговлю и объявил: по сей день казино и публичные под своей смоковницей закрыты. С его стороны постановление был окончательный и обжалованию безвыгодный подлежал. Закрыть — и ступень. На миг показалось, чего так и будет.
Вьен и Франкини стонали и рыдали, так генерал, внешне постоянно лояльный к императору, согласился раскассировать. Ant. созвать свою армию наемников и позволил вызывать их и служащих игорных домов кайфовый вьетнамскую регулярную армию. Паче того, он отказался ото контроля над сайгонской полицией. И слава богу и быть, казалось, безвыгодный могло.
— Но видишь беда, — вздохнул именитый воин, — слабо нам девать 2000 женщин особого рода и цветочков, ныне у нас держи попечении? Не можем но мы за нощь вышвырнуть их получи улицу, пусть ищут, плотина, себе работу, идеже угодно?
Задачка требовала решения для самом высоком уровне. К концу пришли к согласию: игорные на флэту закроются 16 января, так бордели временно пущай работают, пока «подопечным» генерала далеко не подыщут другое практика.
Что ж, хотя бы попытались. Трудоустроили 100 девиц ради первую неделю (год) спустя указа. Тут а Бинг Зуен нанял 150 барышень, дай вам закрыть вакансии. Нежели быстрее работали государственные агентства, тем активнее коза ностра восполняла пробелы.
А наподобие же с казино? С ними на худой конец выгорело? Замок бери дверях так и мало-: неграмотный повесили. Играли в Сайгоне что всегда. Дело было, видите ли в фолиант, что генерал с партнером забыли объявить ребят из полиции, словно в их услугах пуще не нуждаются. Благодаря) (этого шестерки от шефа накануне патрульного продолжали быть на посылках на мафию, что и раньше.
Через неделю держи пресс-конференции актер-министра Дьема спросили, хороший ли он утилизировать войска против Бинг Зуена и Корсиканской банды. Экивоками премьер-министр превзошел любой балет. Слепоглухонемой уловил бы, т. е. Дьем затылком чует 6000 наемников, вдоль-прежнему верных генералу Вьену. Старичок решил попридержать головорезов, (то) есть туза в рукаве.
Пишущий эти строки сидели с сержантом Камом, пили брага, и он посмеивался, смотря на мою кислую мрачную физиономию. Пишущий эти строки только что вернулись с экскурсии по мнению «новому» Сайгону впереди моим отъездом в Аппарат.
— Как я вам и сказал, — гоготал Кам, — подчас вы тут месячишко назад появились! Бао Дай сроду не зачистит Хошимин — хоть за тысячу полет, хоть за мильон.
Так оно и виделось в оный день. Кам прав. Одним декретом Сайгону дезинфекцию без- проведешь. Кроме того, китайские носильщик обожают это гнилое лужа. Для них сие «дом, милый землянка». Такое не променяешь хотя (бы) на гору алжирского гашиша.