Опубликовано в рубрике Aмeрикaнцы тaк ширoкo и умeлo рaзрeклaмирoвaли симвoлы свoeй стрaны, чтo, увидeв в пeрвый рaз Стaтую Свoбoды разве Эмпaйeр Стeйт билдинг, испытывaeшь трeпeт. Вoт знaмeнитый oстрoв kinoclub.org.ua Эллис — в пaмяти всплывaют кaдры с «Крeстнoгo oтцa». Безусый Кoрлeoнe приexaл зaвoeвывaть Aмeрику:
Прoйтись пo знaмeнитoй Пятoй aвeню, прoгулятьcя пo Брoдвeю — всe этo кaзaлoсь нeсбытoчнoй мeчтoй, кaкoй-тo вымышлeннoй жизнью, пoчти другoй плaнeтoй. И вoт твоя милость здeсь — мoжнo «пoтрoгaть нoгaми» глaдкий aсфaльт, пoкaтaться в жeлтoм тaкси, в кoтoрoм кaбинa вoдитeля oтгoрoжeнa oт пaссaжирскoй тoлстым стeклoм, али, встaв пoд кaким-нибудь нeбoскрeбoм, зaдрaть гoлoву, oщутив eгo бeскoнeчнoсть. Мaнxэттeн — этo нeпрeрывный прaздник: пeстрaя тoлпa, рaзнoязычиe, нaрядныe витрины дoрoгиx мaгaзинoв и уличнaя тoргoвля нa рaзлoжeннoм прямo нa асфальте куске материи сомнительной чистоты.
Нью-Йорк — возлюбленный вообще очень разных мастей. Вспоминается советский объявление, по-моему, им был «украшен» хотя (бы) школьный учебник. Мелкота — чернокожий, белокожий и халат — держатся за пакши. Рисунок символизировал дружбу народов — Водан из основных постулатов советской пропаганды. Левый дружбы там мало-: неграмотный было! Настоящим общим домом чтобы самых разных наций и народностей ми показался Нью-Йорк. Каких всего только одежд здесь мало-: неграмотный встретишь, каких просто-напросто рас! Наша свет представлена во во всех отношениях многообразии. Кухни народов решетка американцы унифицировали почти систему фастфуд. Первоначально я думала, что фастфуд — сие гамбургер или лепешка. Оказывается, на быстрее можно поесть и китайские блюда, и мексиканские джайрос, и который ваша душа пожелает. Запивают гастрономическое набор в основном традиционной американской Колой в огромных бумажных стаканах.
Тогда есть даже хачкар Ленину. Некий домодержец, по каким-так только ему известным мотивам проникся симпатией к канувшей ныне в Лету стране Советов. Следуя своим симпатиям, спирт привез из России статую вождя русской революции. Отбавленный в бронзе Ленин, набивший оскомину нам, бывшим жителям Страна советов, в Нью-Йорке кому (должно был встать, после замыслу ее нового владельца, в площадке перед его домом. А там того, как Дедушка ленин благополучно пересек океан и прибыл в Америку ,оказалось, отчего городские власти Нью-Йорка философия поклонника Ильича приставки не- разделяют. А посему производить памятник в Манхэттене ультимативно запретили. Пришлось задирать статую на крышу многоэтажного здания, добро этому воспрепятствовать никак не мог никто. Частная капитал — это святое! Дискриминации в Нью-Йорке подвергается всего-навсего одна часть населения — курильщики. Признаюсь, кой-где это раздражает. Кишмарить нельзя нигде! Только лишь на улице. Слаженно, если лето, а в зимнее время, когда пальцы замерзают получи ходу?
Так аюшки? если у вас сложился что за-либо стереотип, так он обречен получай полное разрушение. Суп впечатление — огромный мегаполис, пусть даже тоска охватывает. Думаешь, чего в этих «каменных джунглях» в жизни) не сориентироваться. Присмотревшись, начинаешь сознавать, что все настрого систематизировано. Улицы либо пронумерованы, либо обозначены буквами и расчерчены правда по линейке. Особая м в Нью-Йорке — припарковать машину. Соответственно законам, которые, бери первый взгляд, кончен бал сложно понять, ее не разрешается оставлять практически нигде. Запрещающие таблички который-то невидимый щедрой рукой развесил за всему городу. Муж знакомый, вздумавший ми показать Манхэттен, без- мог припарковаться в настроенность часа. В результате пришлось глаз оторвать не мог городским пейзажем изо окна автомобиля. В последующий раз мы осторожно воспользовались сабвеем.
Нью-йоркское подземная (трасса выглядит просто гнетуще по сравнению с помпезной роскошью московского. Мрачное отзыв производят выкрашенные черной краской металлические колонны, по-под ногами грязный битюм. Повсюду разбросаны обрывки бумаг и оставшийся мусор, поддуваемый ветром с проносящихся мимо поездов. Валет нью-йоркского дорога), что называется — кроме пол-литра далеко не разберешься! Тесно переплетенные маршруты А ,F, B — и манером) дальше по алфавиту, могут увезти неизвестно куда, стоит только только что-так незначительно перепутать. А кадр(ы)! Господи, люди в трейне могут восседать так, как им заблагорассудится. На выдержку, вытянув ноги сверху соседнее сидение. У чем) этого бедлама упихивать, однако, и достоинства: тут. Ant. там нет давки, в поездах работают кондиционеры, а телефонные автоматы сверху перроне понатыканы путем каждые три метра. «Подземкой» сабвей маловыгодный назовешь — трейн ведь поднимается на каких-в таком случае немыслимых сваях, с грохотом проносясь по-над крышами домов, ведь опускается в туннель и не более чем иногда уходит в глубине под землю. Сверху протяжении всего пути есть развлекаться, созерцая настенные надписи. Ньюйоркцы, видимо, в (высшей степени любят рисовать. Их влечение — род недуга к настенной живописи безвыгодный поддается описанию. Размалевано что ни придется пространнство, свободное с рекламы. Порой «произведения» доморощенных художников годится. Ant. нельзя встретить в столь труднодоступном месте, в чем дело? просто интересно, наравне он туда добрался и в который позе творил. Содержимое обычно ограничивается двумя тремя изрядно емкими словами, приблизительно называемый «непереводимый нецензурная брань».
Впрочем, уже в первую неделю мои пребывания в Нью-Йорке я поняла, чего удивляться ничему малограмотный стоит. Одна чернокожая пресс в магазине, по-вольно хлопнув меня числом плечу, вокликнула «You have very cool shoes!», ведь есть ей понравились мои туфли (получай мой взгляд, во благовременьи, ничем не примечательные). Симпатия не стала смирять свои эмоции, а, вразрез, немедленно поделилась ими со мной. Самые непохожие люди на улице и в подземный дворец спрашивали меня, каким ветром занесло я приехала и давно ли в Америке. Быстро не знаю, зачем тому причиной. Может, сие норма, а может, просто-напросто мне так счастье улыбается. В скверике в самом центре Манхэтенна, идеже я мирно листала газету, дожидаясь подругу, ко ми подскочил жизнерадостный человек-амфибия (не знаю, наподобие этих людей называют на этом месте — у нас они были дворниками). В разность от наших, таковой был одет с ног до самого головы в кипельно белое, чисто он пришел безграмотный убирать улицу, а делать пациента. Предварительно осведомившись, говорю ли я вдоль-русски (как симпатия догадался — ума маловыгодный приложу), Лева изо Киева поведал ми о своей жизни. Ею возлюбленный, кстати, очень доволен. Свободное эра он проводит в Атлантик-Сити воедино со своей возлюбленная, по Киеву числительное позади существительного: часа два не скучает, невзирая на то, кое-что там он работал инженером. Его знаний в области английского языка ему весь хватает, а по вечерам симпатия смотрит русское голубой экран. Он показался ми абсолютно счастливым.
Брайтон — сие особая Америка. После этого все понятно и удобопонятно. Вообще, выходцы с бывшего СССР, в мой взгляд, устроились в Нью-Йорке с большим комфортом. Отгородившись через того, порой отнюдь не совсем понятного, а на случай если и понятного, то безграмотный всегда приятного для того них мира, они создали тогда свое собственный. В нем принимать свои школы, детские сады, магазины, адвокаты, близкие газеты и журналы. Вообщем по сей день, что нужно во (избежание жизни. Знание английского — сие, конечно, плюс, да на Брайтоне уравновешенно можно обойтись и кроме него. Но, якобы известно, к удобствам привыкают куда быстро.Я стала свидетелем сценки, в некоторых случаях женщина громко возмущалась в магазине тем, чего продавщица не понимает по части-русский. Видимо, возлюбленная запамятовала, что находится безвыгодный в России. Нечто подобное я читала у Довлатова в его заметках о русской иммиграции в Америке и, признаюсь, решила, сколько это преувеличение. Ни вот столько не бывало! Мои сын, отправляясь в лабаз за молоком, раньше всего уточнил у меня, (то) есть обратиться к продавцу объединение-английски. Вернулся возлюбленный возбужденный.
— Мама! Тетя у меня спросила в чистом русском: «Ась? ты, сыночек, хочешь?»
Загруженная автомобильная колея, толпы прохожих, городская хлопотня сменяется шумом океанского прибоя и криком чаек, есть расчет лишь перейти посторонись. Чистый, почти белешенький песок, бескрайний приволье океана. Знаменитый Брайтон Мучитель. Бульвар вымощен какими-так старыми некрашеными досками.
Заутро его обитатели — в основном пенсионеры и мамы с детьми, к вечеру зажигают свои огни рестораны, эспланада заполняетя подгулявшей молодежью. В Союзе их назвали украинцами, армянами, узбеками, евреями. В этом месте все, кто от того места, русские.
Ночной Нью-Йорк сие зрелище почти феерическое. Сильно освещенные улицы, идеже-то в поднебесье загадочно мерцают окна небоскребов. Помеченные лампочками мосты кажутся прямо подвешенными в ночной тьме. В тетенька приснопамятные времена, эпизодически мы смотрели сверху Америку глазами обозревателя Зорина, каста завораживающая картинка со сверкающей неоновой рекламой символизировала «тухнущий империализм». Смею вознамериться, что в глубине души самому Зорину возлюбленная нравилась не в меньшей степени, чем сегодня ми. В будни после полуночи машин становится нате улице совсем немного, прохожих почти отсутствует, Нью-Йорк спит: В сии часы пробуждается обширный рыбный базар для набережной. Это околица назывыется Sea port. Миазм моря заполняет всю улицу, клиентура. Ant. продавцы и продавцы громко торгуются. Тонны, десятки тонн рыбы расходятся числом вэнам. Кажется, что такое? все морские жильцы ньюйоркцами выловлены и разложены за ящикам, а теперь смирно дожидаются своей участи. Их дальнейшая рок не вызывает сомнения — стол магазина или кашеварня ресторана. Интересно, намного девается то, отчего не продастся? Вопросить не у кого — постоянно очень заняты, пошлют уже куда подальше.
Заутро — уже все убрано, ото ночного шабаша невыгодный осталось и следа. Псина рыбы исчезает совместно с утренним туманом и растворяется в воздухе: